В 1971 году в пещере Большая Орешная Красноярского края потерялся спелеолог с Дальнего Востока. Их экспедиция поехала в Красноярск и зарегистрировалась в Краевом клубе спелеологов. После чего они прибыли в Большую Орешную, спустились в нее и прошли до конца намеченный ими маршрут. Уже возвращались обратно, когда произошло это несчастье: группа остановилась отдохнуть, а один из участников отошел в сторону. Обратно дорогу к группе он не нашел.
Большая Орешная — одна из самых протяженных пещер края. В основном она горизонтальная, но есть ямы, стенки и гроты. Ходы её в разные стороны идут самым невероятным образом.
Товарищи попытались его искать, но возникла опасность, что еще кто-нибудь заблудится. Руководитель группы принял решение — выходить из пещеры и обратиться за помощью к красноярским спелеологам.
Выйдя из пещеры на поверхность, группа пришла в село Орешное, находящееся неподалеку, и, связавшись по телефону с Красноярским Крайкомом партии, сообщила о случившемся.
Немедленно об этом было сообщено в клуб и первая группа спелеологов во главе с Коваленко выехала на поиски в Большую Орешную. Выехали они налегке, только со своим личным снаряжением.
В Красноярске стал формироваться второй основной поисковый отряд. Из краевого комитета партии поступило указание предприятиям, где работали спелеологи, освободить их от работы на время поисков. Был выделен автобус, закуплены дефицитные в то время, круглые батарейки и изолента ПВХ. Нам выдали мощный милицейский мегафон, при помощи которого ГАИ останавливает автомашины, а также две портативные однополосные радиостанции «Недра».
Спелеологи радиотехнического завода, где я тогда работал, взяли с собой веревки, карабины, самодельные тросовые лестницы со ступеньками из дюралевых уголков, текстолитовые каски, которые мы добывали на строящейся тогда Красноярской ГЭС. На касках были установлены фары от китайских фонариков, которые питались от батарей, висящих на поясе наших комбинезонов. Обуты мы были в литые резиновые сапоги, вибрамы, трикони.
И вот наш автобус мчится по дороге в сторону Большой Орешной. В пути мы продолжаем подготовку. На больших круглых батарейках наполовину сдвигаем картонные оболочки и последовательно соединяем несколько батареек. Под картонную оболочку плотно запрессовываем минусовой зачищенный провод МГШВ, второй провод идет на плюсовой контакт. Всю конструкцию плотно обматываем полихлорвиниловой изолентой. Получаем крепкую водонепроницаемую батарею, из которой выходят два провода, зачищенные на концах. Каждому участнику вручается по батарее.
В штурмовые мешки для разных групп укладываем запасные батареи, консервы галеты фляжки со спиртом. На полу автобуса стоят двадцатилитровые канистры с водой и катушки с телефонным проводом. Мы везем с собой телефонное переговорное устройство, конструкции Володи Васкевича, уже испытанное в сложных пещерах Кавказа и Средней Азии. В те годы не было сотовой связи и в клубе на простом телефоне координатором сидел наш товарищ Леша Сурдо, опытный альпинист и спелеолог.
На проселочной дороге, от впереди идущих машин, пыль стоит столбом. Каждый водитель норовит вырваться вперед, чтобы не глотать её. Когда очередной лихач на большой скорости пытается обогнать наш «паз» мы включаем милицейский мегафон и подув в него, говорим: «Прекратить гонки!». Ничего не поняв (откуда здесь ГАИ), лихач все же тормозит и больше не пытается нас обгонять.
Мы приехали в село Орешное, оставили здесь автобус и двинулись в сторону пещеры Большая Орешная. У входа в пещеру нас встретила группа из Владивостока. Они рассказали как все произошло. Стояла палатка. Горел костер.
Группа Коваленко вела поиски пропавшего уже вторые сутки. Наши группы, одна за другой, стали спускаться под землю. Я попал в последнюю группу, которая должна была обеспечивать радио- и телефонную связь. Одну радиостанцию «Недра» мы отдали дальневосточникам. Научили их как работать на ней. Отдали им также одно телефонное переговорное устройство. Вторая радиостанция «Недра» и второе телефонное устройство были у меня в брезентовой сумке, висевшей через плечо.
Одна из наших групп впереди уже разматывала полевой телефонный провод, вдоль которого продвигалась наша группа.
Кроме всего прочего, мне поручили нести канистру с водой. Где можно было идти я нес её в руке, а где нужно было ползти я тащил её волоком за собой. В узких калибровках приходилось толкать её впереди себя руками, а иногда и головой. За телефон я не боялся, а вот на счет радиостанции у меня были большие сомнения: пройдут ли на поверхность радиосигналы по этим извивающимся, мокрым от глинистых натёков, ходам. На остановках я включал радиостанцию и выходил на связь. На удивление связь была хорошая, хотя мы уже ушли далеко. Не зря радиостанции носили название «Недра». Видимо они были специально разработаны для геологов, шахтеров и горнопроходческих работ.
Связь по телефону была выше всяческих похвал. Разборчивость была такая, что было слышно, как дышит в микрофон человек, как смеются люди у костра, как брякают котелки.
Время в пещере летит незаметно. Полный мрак, который лишь разрезают узкие лучи налобных фонарей. Для людей, выполняющих тяжелую работу, время как будто остановилось. Трудно сказать, что сейчас: день или ночь.
Вот мы в маленьком гротике, где можно стоять выпрямившись во весть рост. Перед нами на стенке круглое отверстие диаметром в пол-метра. В эту калибровку уходит полевой провод. Значит наши все там и нам туда же. Когда я приготовился уже было лезть в нее, я вдруг услышал голоса, которые доносились из калибровки. Все ближе и ближе. И вот они уже совсем рядом, почти в метре.
— Эй! — крикнул я — Не нашли?
— Нашли! — ответили мне.
— Вот, здорово! А где он?
— Здесь, рядом стоит…
— Пусть скажет что-нибудь…
— Мама… — донеслось из калибровки. Мы захохотали.
— Живой. Ещё шутит.
В калибровке блеснул луч фонарика. К нам из нее полезли люди. Стало тесно и шумно. Наконец все удалились. Я по телефону сообщил, что человек найден, что он жив и здоров и все двигаются к выходу. Наверху, у входа в пещеру началось веселье. Все кричали и поздравляли друг друга.
Наша группа возвращалась последней. Ей пришлось сматывать на катушки полевой телефонный провод. Я вылил из канистры воду и нес её пустой.
Наконец, когда мы вылезли из пещеры, то увидели большую толпу. Оказывается, из Красноярска прибыл третий поисковый отряд. Все знали друг друга, обнимались и радовались.
Недалеко от костра, в спальном мешке, застегнутом до груди, на земле сидел пострадавший и ел из миски горячую кашу. Рядом с ним сидел врач психолог и задавал ему вопросы. Парень ему что-то отвечал, а врач записывал.
У парня были усталые полузакрытые глаза на изможденном лице. Длинные, спутанные пряди черных волос, усы и небольшая борода делали его удивительно похожим на Иисуса Христа.
— Как он исхудал! — пожалели мы его.
— Он и до этого был такой — засмеялись в ответ его друзья.
И все же мы поняли, что этот парень хватил лиха полную меру.
Вот что он нам рассказал:
«Когда мы уже возвращались назад и остановились передохнуть, меня заинтересовал один ход, отходящий от места нашего отдыха. Через несколько метров он круто поворачивал направо. Я подумал тогда, — дойду до поворота, посмотрю и вернусь обратно. Ребятам я сказал, — Сейчас я вернусь! Встал и пошел. Дошел до поворота, посмотрел. Через несколько шагов ход поворачивал, но уже налево. Я подумал: дойду еще до этого поворота и пойду обратно. Дошел до поворота. Отсюда ход раздваивался. Я понял, что дальше идти опасно, можно заблудиться.
Я повернулся и пошел обратно. Дойдя до поворота, где мне надо было поворачивать налево, т.к. я шел в обратную сторону, я вдруг вместо одного хода увидел два! Видно делая первый поворот, я не заметил, что сюда подходит еще один ход. Я повернул влево, но пройдя несколько шагов я не обнаружил нашей стоянки. Понял, что надо вернуться до поворота и пойти по другому ходу. В это время я уронил и разбил очки. Теперь я не мог рассмотреть лежащие на дне хода равнобедренные картонные треугольники, острый угол которых указывал правильный путь к выходу.
Как я ни всматривался, я ничего не видел. А тут еще и стала садиться батарея фонаря на каске. В смутном свете угасающего фонаря я дошел до поворота и опять повернул налево. И тут фонарь погас совсем. Ощупью я прошел несколько шагов в полной темноте держась за стенку. Группы не было. Конечно они не могли так быстро уйти без меня. Видимо это я заблудился и выхожу не туда. Ребята наверно волнуются и ищут меня. Раньше я не кричал, боялся, что ребята засмеют меня: вот, мол, в двух шагах заблудился.
Я закричал. — В ответ мне была мертвая тишина. И тут я нарушил одно из главных правил спелеологии: если заблудился — сиди и жди! Так тебя быстрее найдут. Ничего не соображая, в полной темноте, я куда-то пошел. Шел до тех пор, пока не уперся в какую-то стенку. Пошарил по ней рукой. Нашел какие-то зацепы и полез. Поднявшись на несколько метров, нашел какой-то выступ и присел отдохнуть. И тут я только понял, что с этого выступа мне уже не слезть, в темноте можно разбиться. И я остался на нем.»
Мы спросили его:
— Не впадал ли ты в отчаяние от такой безвыходной ситуации?
— Нет, — ответил он, — я ни минуты не сомневался в том, что меня найдут. Ведь мы зарегистрировались в Красноярском клубе спелеологов. Я твердо знал, что красноярцы нас в беде не бросят.
— Ты просидел на выступе в полной темноте без воды и еды трое суток. Как это тебе удалось? — задали мы новый вопрос.
— Видимо время в пещере летит быстрее, чем на самом деле. Мне показалось, что я просидел всего около суток. Конечно, хотелось и есть и пить. И зубы стучали от холода. Но больше всего я боялся упасть с выступа во сне. Я непрерывно шевелился и растирал затекшие ноги и поясницу, так как прилечь я не мог и все время провел сидя на одном месте.
— Как тебя нашли?
— Неожиданно вдали мелькнул огонек фонарика. Я закричал и ко мне подошли. Это был ваш человек. Фамилия его Коваленко. Он осветил меня своей фарой, помог мне спуститься с выступа и вывел меня к своим.
Вот так благополучно закончились спасработы в Большой Орешной пещере.
Мы напились горячего чаю, наелись каши и стали собираться в обратный путь. Разложили по рюкзакам все снаряжение и двинулись. В сторону села Орешное, где нас ожидал наш автобус. Наш второй отряд шел гуськом. Я шел следом за Рипинским. Прошли примерно с километр и мне стало казаться, что я чувствую запах дыма.
— Стойте! — сказал я — Мне кажется, что у кого-то что-то горит.
Все остановились.
— Если кажется, то надо креститься, — назидательно сказал мне Рипинский и отряд снова двинулся в путь.
Через некоторое время и другие учуяли запах дыма. Отряд снова остановился. И тут все увидели, что из рюкзака Рипинского идет дымок. Когда Рипинский открыл рюкзак, из него повалил дым. Рипинский стал выбрасывать из него снаряжение и личные вещи. Когда на дне остался один туго свернутый пуховой спальник, то все увидели на нем большую тлеющую дыру. Как только туда попал свежий воздух, спальник вспыхнул огнем. Его быстро залили водой из фляг. Видимо, когда Рипинский собирал рюкзак, туда попал уголек от костра, Рипинский его не заметил и заложил рюкзак снаряжением и вещами. Уголек потихоньку шаил и прожег в спальнике дыру.
— М-да, — обескураженно сказал Рипинский, вороша свой чуб, — хороший был спальник.
P.S. В благодарность за спасработы дальневосточники прислали Красноярскому клубу спелеологов подарок — бухту дефицитной альпинистской веревки.
Комментарии
Чтобы сообщить об ошибке - выделите текст и нажмите Ctrl+Enter